Первого марта 2013 года в 3.55 утра в здании ОМВД по г.Первоуральску был взят под стражу Сергей Носарев по подозрению в нападении на депутата горДумы от фракции "Единой России" лоббиста группы ЧТПЗ Цедилкина.

Сергей, несмотря на 100-процентное алиби, свидетелей и видеозаписи с камер внутреннего и наружного наблюдения, был заключен в камеру изолятора временного содержания (ИВС), где провел в общей сложности 5 суток. Хотя дознаватель ОМВД Мохова настаивала и выходила с ходатайством перед судом (за подписью начальника ОМВД по г. Первоуральску Чирко) о заключении Носарева под стражей на срок 30 суток, на основании того, что якобы Носарев - "элемент, особо опасный для общества", к тому же, имеет опыт оперативно-розыскной деятельности. Прокурор г. Первоуральска Рудых это ходатайство поддержал.

Напомним, что задержание Носарева было произведено после устного заявления депутата Цедилкина для СМИ. «Я его узнал!», - кричал депутат в видеокамеру. Этому «смелому» заявлению предшествовал визит в больничную палату к Цедилкину олигарха Андрея Комарова и его политтехнолога Эдуарда Коридорова, буквально через несколько часов после инцидента. На следующий же день в ряде СМИ появился заказной материал, утверждающий, что Носарев является родственником мэра Первоуральска Юрия Переверзева, что полностью не соответствует действительности. Те, кто решили оболгать Носарева знали, что он давно знаком с Переверзевым и является сотрудником администрации города, что косвенно должно было указывать на причастность к нападению самого мэра.

Депутат Цедилкин, несмотря на травмы, стал раздавать интервью и устраивать пресс-конференции, с обязательным заклинанием, что нападение на него организовал сам Переверзев. А далее весь город был увешан плакатами с изображением депутата Цедилкина, призывающего бороться с криминалом. Тут же было создано псевдо-общественное движение «Безопасный город», которое прекратило свое существование, как только были сняты все политические дивиденды.

Сегодня Следственное управление Следственного комитета РФ по Свердловской области на основании собранной доказательной базы, результатов биологической экспертизы доказало абсолютную непричастность Сергея Носарева к данному преступлению.

Это первое интервью Сергея Носарева после того, как он в присутствии своего адвоката получил на руки полностью реабилитирующий его документ.

- Сергей, ты профессиональный боевой разведчик, служил в Таджикистане в составе отдельной группы спецразведки, участник второй Чеченской кампании в составе СОБРа, имеешь боевые ранения и награды, смерти не раз в лицо смотрел, знаешь цену боевому братству. Сегодня, когда тебя полностью реабилитировали от всех подозрений и доказали твою невиновность, ты можешь откровенно обо всем говорить. Что тебя, боевого офицера, больше всего поразило в этой ситуации?

- Непорядочность и коварство некоторых моих бывших коллег ОМВД России по городу Первоуральску.

28 февраля 2013 года на мой мобильник позвонил близкий мне человек, работающий на Ватутина, 21, и попросил заехать к начальнику уголовного розыска, так сказать, "переговорить" по поводу инцидента с депутатом-единороссом и моим соседом по подъезду Цедилкиным. Передали, что они просят меня помочь и разобраться.

- А ты на тот момент уже в курсе был?

- Конечно, поскольку работаю заместителем директора ПМКУ (управления по содержанию органов местного самоуправления и муниципального архива). И в здании Администрации уже успели побывать полицейские, всех опрашивали, интересовались, пишут ли у нас камеры видеонаблюдения.

Мое задержание носило странный характер. С начальником УГРО мы составили хронологию первой половины того дня: где я был, что делал, с кем встречался. С меня взяли объяснительную записку на имя начальника ОМВД по г. Первоуральску Чирко. Затем ко мне приставили сотрудника УГРО, который сопровождал меня во всех моих перемещениях внутри здания ОМВД. Вроде как не арестован, но уже и не свободен. С Ватутина, 21 меня уже не выпустили.

- Но не могли же тебя просто так взять под стражу. Должны были что-то предъявить. В конце концов, у тебя было алиби, которое можно было сто раз проверить, пока ты полдня в полиции находился.

- Если б они, действительно, этого хотели. Можно было встретиться с Еленой Казанко, с которой мы в момент избиения Цедилкина (если он, конечно, правильно указывает время нападения) разговаривали в кафе, что позднее подтвердил и официант, и камеры видеонаблюдения (записи которых приобщены к делу в качестве вещдока). Но, похоже, относительно меня поступила другая, прямо противоположная, команда. Мне сразу стали предъявлять обвинения, предлагая перевести случившееся на почву бытового, соседского конфликта, мол, сознайся, что просто избил Цедилкина как сосед соседа, без всякой политической подоплеки. Чтоб сделать меня сговорчивей, мне даже сказали, что по бытовым статьям не задерживают. Но в моём случае не только политической, вообще никакой подоплеки быть не может. Поскольку у меня с Цедилкиным не было и нет никаких отношений и, соответственно, почвы для конфликта. Я в тот подъезд не так давно переехал. К стыду своему, даже не знал, как звать-то Цедилкина.

- У тебя не было ощущения, что твое задержание носило заказной, театрально-постановочный характер? Если ты заметил, Первоуральск с недавних пор вообще превратился в сценические подмостки.

- Это ощущение меня не покидало. Я бы назвал это "игрой в одни ворота". Сам не ожидал, что это надолго растянется.

- Избиенный Цедилкин наотрез, в категорической форме, отказался пройти тестирование на полиграфе, хотя менял свои показания, чуть ли не каждые пять минут, как рассказывают очевидцы, чем доводил полицейских до белого каления. Когда тебе предложили протестироваться на детекторе лжи?

- 28 февраля, перед самым заключением в ИВС.

- Это когда тебя коварством заманили на Ватутина, 21, и больше оттуда не выпустили?

- Можно сказать, что и так. Пришла специалист по полиграфу (детектор лжи). Она спросила меня есть ли у меня травмы. Я ей сказал, что имею боевую контузию, но она даже не обратила на это внимание и в нарушение всех норм стала проверять. Хотя я мог бы предоставить ей справки о контузии. Обследование проводилось с перерывом, специалист без умолку болтала по телефону, чем постоянно отвлекалась и отвлекала меня.

- Когда тебя повезли на опознание к Цедилкину?

- Второго марта, когда Цедилкин еще находился в больнице. Он заявил, что отдельные части лица похожи, отдельные - непохожи. Вот рост похож, а глаза - нет. Постоянно путался в показаниях, в его ответах всё было скользко и неопределенно. Даже дознаватель не выдержала: "В конце-то концов, что я писать должна? Вы уж скажите что-нибудь определённое".

- То есть фактически он тебя не опознал?

- Фактически да. Потому что нельзя опознать наполовину. Тем более, что я сосед, и Цедилкин меня до этого инцидента всё равно встречал.

- То есть уже 2-го марта, когда стало понятно, что в цедилкинских показаниях нет ясности, тебя надо было выпускать на свободу ...

- Вместо этого дознаватель Мохова потребовала еще 30 суток ареста. Но судья Чистякова заявила, что даст трое суток, чтобы собрать доказательную базу.

- А её нельзя было собирать при условии твоего пребывания на свободе?

- Дознаватель Мохова заявила, что я опасен для общества. Только не понимаю, чем? Вроде имею постоянное место работы и жительства, ни разу не был судим.
4-го марта из полиции дело передали в межрайонный следственный комитет. Следователь сразу же написал ходатайство об избрании меры пресечения - обязательства о явке - и вышел с ним в суд. Суд состоялся, но самого предмета разбирательства уже не было. Так я оказался на свободе! А дело моё передали в Следственное управление Следственного комитета РФ по Свердловской области. Проводили биологические экспертизы ногтей, волос. Брали отпечатки пальцев на дверях, на батареях в подъезде. Обследовали мои куртки, коврик из машины. Только в июне стали известны результаты, которые подтвердили мою полную непричастность к избиению Цедилкина.

- В рамках следствия проводилась очная ставка с Цедилкиным. Как она прошла?

- В отличие от опознания 2-го марта, на очной ставке Цедилкин заявил, что узнал меня: по горбинке носа, глазам и походке.

- А в прошлый раз заявил, что глаза совсем непохожи.

- Только он так и не смог ответить на вопрос следователя, каким же образом снял с нападавшего маску. Сообщил, что в пылу борьбы запамятовал.

В конце очной ставки Цедилкин почему-то спросил меня: "А вы мне не верите, что ли?". Я ответил: "Нет!". Так и не понял, зачем Цедилкин это спросил.

- В деле есть любопытный документ - первоначальный допрос Цедилкина, где он вообще не упоминает ни о каком Носареве ... Как ты это объяснишь?

- Для меня самого это загадка. Могу только предположить, что моя фамилия начинает фигурировать в показаниях Цедилкина, когда ему сообщают, что Носарев приходил за машиной домой.

- А ты, действительно, приходил за машиной?

- Да, где-то в четверть десятого. В 9.25 меня уже точно у подъезда не было. Если верить Цедилкину, его избили в 9.45.

- То есть версия о причастности Носарева родилась спонтанно, на ходу?

- Похоже, так. Кому-то она показалась наиболее удобной. А может, решили использовать за неимением другой.

- В изоляторе временного содержания тебя лично посещал прокурор г. Первоуральска Рудых. О чем вы говорили с прокурором?

- В комнате для допросов, куда меня вызвали, он начал вести со мной душеспасительную беседу, как же, мол, ты докатился до жизни такой, ведь практически всё уже доказано, по статье - 5 лет, четыре года дадут. И спрашивает: "Поедешь?", «Я знаю, что все это придумал не ты».

- А куда?

- В места не столь отдаленные ...

- И что ты ответил прокурору Рудых?

- Раз вы отчитались в область решили за меня всё, никого не интересует виновен я или нет, то я поеду.

- Но ведь господин прокурор зашел в ИВС не для того, чтоб по душам с тобой толковать...

- Конечно. У него был свой интерес. Если, говорит, дашь признательные показания на ЭТИХ, то выйдешь из ИВС.

- "ЭТИХ" - это кого?

- Кого - не сказал. Я должен был сам догадаться. Я ответил: "Если я невиновен, то почему на кого-то должен давать показания?". Но никого не интересовало: виновен я или нет? Они уже всё решили и отрапортовали.

- Поскольку следствие доказало твою невиновность, сегодня можно говорить, что правоохранительные и надзорные органы занимались мифотворчеством: на роль исполнителя был назначен ты (если б тебе в тот момент не понадобилось срочно брать машину от подъезда, возможно, это был бы кто-то другой), на роль заказчика определили также фигурирующего в показаниях Цедилкина главу Первоуральска Переверзева, в лексиконе господина прокурора обозначаемого мифическим словом "ЭТИХ".

Сейчас, когда ты имеешь на руках реабилитирующий документ, что ты намерен делать?

- Буду подавать иски в суд: на Цедилкина - за клевету, на ОМВД по г. Первоуральску - за незаконное задержание. А полученную мною в 2003 году медаль "За доблесть в службе" я решил отправить министру МВД Колокольцеву: не хочу, чтоб меня что-то связывало с МВД. Видимо, у меня и у тех, кто сегодня работает в первоуральской полиции, разные представления о чести и служебном долге.

Интервью взяла Ольга Варганова

© Интерра ТВ